Концептуальные подходы к анализу терроризма как фактора дестабилизации современных международных отношений

Цель исследования - выявление новых дестабилизационных рисков, порождаемых эволюцией террористической деятельности, и анализ их воздействия на трансформацию современных международных отношений. Методология объединяет структурно-функциональный и сравнительный анализ, примененный к 12 резолюциям Совета Безопасности ООН (2020-2023) и 15 стратегиям национальной безопасности ключевых государств, включая США, Китай и страны ЕС. Эмпирическая база дополнена данными Global Terrorism Index 2024, охватывающими 27 тыс. инцидентов, что позволило выявить корреляции между технологической адаптацией террористических групп и их операционной эффективностью. Результаты исследования систематизируют три доминирующих тренда. Во-первых, гибридизация угроз проявляется в интеграции цифровых инструментов: 40 % атак в 2024 году содержали элементы кибервоздействия, а 78 % транзакций Аль-Каиды осуществлялись через анонимные криптоплатформы. Во-вторых, регионализация рисков демонстрирует связь экологических кризисов с радикализацией: в Сахеле, где зафиксирован 68-процентный рост смертности от терроризма, 58 % резолюций ООН упоминают климатические миграции как катализатор рекрутинга. В-третьих, институционализация экстремизма подтверждается примерами контроля ИГ над территориями с населением 11 млн человек и внедрением «Аш-Шабаб» налоговых систем в Сомали. Автор пересматривает роль терроризма как системного актора, чье влияние распространяется на экономические, технологические и социокультурные аспекты глобальной безопасности. В статье предлагается модель адаптивного регулирования, сочетающей предиктивные технологии (например, графовые нейросети для анализа блокчейн-транзакций) с локализованными решениями для регионов с высокой уязвимостью. В исследовании акцентируется необходимость преодоления концептуальных противоречий в международных документах, где расхождения между правовыми и идеологическими трактовками терроризма остаются ключевым барьером для эффективного сотрудничества.

Research Objective is to identify emerging destabilization risks generated by the evolution of terrorist activities and analyze their impact on the transformation of contemporary international relations. The methodology combines structural-functional and comparative analysis applied to 12 UN Security Council resolutions (2020-2023) and 15 national security strategies of key states, including the USA, China, and EU countries. The empirical foundation is supplemented by data from the Global Terrorism Index 2024, covering 27,000 incidents, which enabled the identification of correlations between technological adaptation of terrorist groups and their operational effectiveness. The research results systematize three dominant trends. First, the hybridization of threats manifests in the integration of digital tools: 40 % of attacks in 2024 contained elements of cyber impact, while 78 % of Al-Qaeda transactions were conducted through anonymous crypto platforms. Second, the regionalization of risks demonstrates the connection between environmental crises and radicalization: in the Sahel, where terrorism-related mortality increased by 68 %, 58 % of UN resolutions mention climate migrations as a recruitment catalyst. Third, the institutionalization of extremism is confirmed by examples of ISIS controlling territories with a population of 11 million people and Al-Shabaab implementing tax systems in Somalia. The author reconsiders terrorism's role as a systemic actor whose influence extends to economic, technological, and sociocultural aspects of global security. In the article is proposed an adaptive regulation model that combines predictive technologies (such as graph neural networks for blockchain transaction analysis) with localized solutions for highly vulnerable regions. The research emphasizes the need to overcome conceptual contradictions in international documents, where discrepancies between legal and ideological interpretations of terrorism remain a key barrier to effective cooperation.