The matter of violence? W. Faulkner’s “Sanctuary” and F. Dostoevsky

Focusing on the comparative studies of works of Fyodor Dostoevsky and William Faulkner, this article analyzes the embodiment of admittedly archetypal pattern of thinking and behaving of the Underground Man (first expressed in Dostoevsky’s works) in Faulkner’s “Sanctuary” considered to be the one inspired the most often comparisons with Dostoyevsky’s thematic preferences. However, when searching for parallels in “Sanctuary” and works of the Russian writer, just the two Dostoevsky’s novels are usually mentioned - “Crime and Punishment” and “The Brothers Karamazov”. This article argues that not only the parallels between “Sanctuary” and these novels discovered by researchers earlier exist but also new ones can be traced, including the novels “Devils” and “A Raw Youth”, which (all together) make it possible to explore such parallel characters as Popeye - Svidrigailov, Stavrogin; Temple Drake - Liza Khokhlakova; and the “underground” traits of Horace Benbow (first presented in “Sartoris”) can be further revealed as well. The character of Popeye represents the “underground” of the “Stavrogin” type (without self-punishment for inconsistency with the ideal); affinity for evil and self-destruction embodied in Temple Drake and Liza Khokhlakova can be considered to be close to the self- punishment of the Underground Man. It is concluded that the very state of moral alienation, the “underground,” manifested in the works of Dostoevsky and Faulkner is characterized by violence, but it is the “underground” problematics and not violence so often noted by researchers that opens a promising avenue (common ground) for a comparative analysis of their works.

В рамках компаративного исследования творчества Ф. М. Достоевского и У. Фолкнера в данной статье рассмотрено воплощение архетипической модели сознания и поведения «подпольного» героя (впервые выраженной в творчестве Достоевского) в романе Фолкнера «Святилище», который, как полагают исследователи, вызывает наиболее частые сравнения с тематикой творчества Достоевского. В то же время при поиске параллелей между «Святилищем» и произведениями русского писателя обычно упоминаются только два романа Достоевского - «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы». Настоящее исследование показывает, что не только существуют параллели между «Святилищем» и этими романами (обнаруженные исследователями ранее), но прослеживаются и новые, в частности между романами «Бесы» и «Подросток», что в целом позволяет обозначить такие параллельные образы, как Лупоглазый - Свидригайлов, Ставрогин; Темпл Дрейк - Лиза Хохлакова; получают свое дальнейшее раскрытие и «подпольные» черты (впервые представленные в романе «Сарторис») Хореса Бенбоу. Модель «подпольного» сознания и поведения отражает неприятие Божьего мира, Человекобожество, осознание собственного несоответствия идеалу, жестокую самоказнь и эстетизацию ее, нравственное отчуждение и духовный распад. В образе Лупоглазого воплощено «подполье» «ставрогинского» типа (без самоказни за несоответствие идеалу); тяга к саморазрушению, выраженная в образах Темпл Дрейк и Лизы Хохлаковой, близка самоказни человека из «подполья». Делается вывод о том, что, хотя само состояние нравственного отчуждения - «подполье», - воплощенное в произведениях Достоевского и Фолкнера, характеризуется жестокостью, именно «подпольная» проблематика, а не жестокость, столь часто отмечаемая исследователями, открывает перспективы (общее поле) для сопоставительного анализа их творчества.