Культурная дипломатия Китая в контексте стратегического партнёрства с Россией: между символизмом и прагматизмом

Предметом исследования является культурная дипломатия Китайской Народной Республики в контексте её стратегического партнёрства с Российской Федерацией в условиях трансформации глобального порядка и усиления геополитической конкуренции. Объектом анализа выступают символические практики, институциональные механизмы, медиаплатформы, цифровые ресурсы и образовательные инициативы, через которые Китай реализует гуманитарную активность и продвигает свою культурную идентичность на российском направлении. Автор подробно рассматривает, как элементы мягкой силы от Институтов Конфуция и культурных фестивалей до академических обменов, цифровых медиастратегий и деятельности китайской диаспоры формируют позитивный и устойчивый образ КНР в российском общественном и экспертном сознании. Особое внимание уделяется балансу между идеологическим символизмом и прагматическими целями, включая укрепление стратегического доверия, продвижение политико-экономических интересов, институционализацию гуманитарного сотрудничества и повышение статуса Китая как цивилизационного актора в евразийском пространстве. Методология исследования основана на конструктивистском подходе, теории мягкой силы, институциональном анализе и дискурс-анализе. Такой междисциплинарный подход позволяет раскрыть культурную дипломатию как гибридный инструмент внешнеполитического влияния. Научная новизна исследования заключается в интерпретации китайской культурной дипломатии как стратегии «гибридизации», в которой символические формы гуманитарного обмена интегрированы в реализацию прагматических целей внешней политики. В отличие от традиционного понимания мягкой силы как отдельного гуманитарного ресурса, в работе показано, что Китай выстраивает многоуровневую систему влияния, включающую институции, медиа, диаспору и цифровые технологии. Сделан вывод о том, что культурная дипломатия КНР в российском направлении не только способствует укреплению имиджа Китая, но и формирует устойчивую архитектуру гуманитарного партнёрства, способную усилить стратегическое взаимодействие в условиях трансформации глобального порядка. Работа вносит вклад в развитие теоретических представлений о новых формах публичной дипломатии и гуманитарного влияния в постзападной международной среде.

This study examines the cultural diplomacy of the People's Republic of China within the context of its strategic partnership with the Russian Federation amid the transformation of the global order and intensifying geopolitical competition. The object of analysis includes symbolic practices, institutional mechanisms, media platforms, digital resources, and educational initiatives through which China conducts its humanitarian engagement and promotes cultural identity in Russia. The author explores how elements of soft power-from Confucius Institutes and cultural festivals to academic exchanges, media strategies, and the Chinese diaspora-shape a positive and resilient image of China in Russian public and expert discourse. Special attention is given to the balance between ideological symbolism and pragmatic objectives, such as building strategic trust, advancing political and economic interests, institutionalizing humanitarian cooperation, and enhancing China’s role as a civilizational actor in Eurasia. The methodological framework is based on constructivism, soft power theory, institutional analysis, and discourse analysis, offering an interdisciplinary lens for understanding cultural diplomacy as a hybrid tool of foreign policy. The study’s scientific novelty lies in interpreting China’s cultural diplomacy as a strategy of hybridization, where symbolic forms of cultural exchange are embedded in broader foreign policy goals. Unlike traditional conceptions of soft power as a purely humanitarian resource, the paper demonstrates that China employs a multilayered system of influence involving institutions, media, digital channels, and grassroots actors. The findings suggest that China’s cultural diplomacy towards Russia not only enhances its national image but also fosters a durable architecture of humanitarian partnership, reinforcing strategic cooperation in a post-Western international environment.